Антонина Семеновна еле утихомирила класс. Тема культуры в послевоенные годы мало кого интересовала.
Дверь в аудиторию распахнулась, и мастер производственного обучения,
крепкий улыбчивый парнишка Вася прошествовал к столу преподавателя
широким шагом, даже не взглянув на замолчавшую Антонину.
- Кузнецов! - громовым голосом гаркнул Вася.
Кузнецов поднялся и, понурив голову, направился к мастеру, остановившись перед ним в проходе между партами.
Неожиданно для оторопевшей Антонины Вася крякнул и двинул мощным
кулачищем в солнечное сплетение Кузнецова. Парень ойкнул и согнулся в
три погибели перед улыбающимся Васей. Тот, продолжая улыбаться, нанес
сокрушительный удар снизу, прямо в челюсть пэтэушника, заставив его
распрямиться.
- Ты почему, гаденыш, не остался вчера дежурить у Марь Петровны? Я
предупреждал тебя, что у нас тут порядок и дисциплина? Теперь понял или
еще раз объяснить?
- Понял, Василий Иванович.
Вася повернулся, наконец, к учительнице, улыбаясь.
- Простите, Антонина Семеновна, что без стука. Если будут проблемы с дисциплиной, обращайтесь. Поможем.
Антонина стояла у окна, держась за сердце.
Через три года Антонина Семеновна, перешедшая на работу в библиотечный
техникум, встретила в автобусе мастера Василия. Тот радостно устремился
к старой учительнице. Вася громогласно поведал ей о произошедших в ПТУ
изменениях, перечислил оставшихся на старой работе преподавателей, стал
воодушевленно рассказывать, как сложились судьбы знакомых пэтэушников и
вдруг вытащил из кармана помятый конверт, протянув его Антонине
Это было письмо Кузнецова из армии любимому мастеру.
Антонина любопытно пробежала глазами по строчкам.
В письме Кузнецов благодарил Василия Ивановича за отеческое
небезразличие к его воспитанию, за "школу жизни", писал о том, что
мастер и есть его настоящий родной отец и наставник, сообщал об успехах
в боевой и политической подготовке и просил прощения за все
доставленные неудобства в период взросления и формирования его
личности...
Антонина Семеновна незаметно достала из сумки таблетку валидола и положила ее под язык.
