Девочка была маленькой и пухленькой. С круглыми румяными щёчками и
голубыми блестящими глазками. Такими иногда рисуют ангелочков.
Крылышек, правда, у неё не имелось.
Звали девочку Дашей. Ей было четыре годика. Она жила с мамой и папой в соседней комнате нашей общаги.
Разговаривать с ней было очень приятно. Она не просто произносила
слова, а как бы говорила всем своим кругленьким тельцем: переступала
ножками, всплёскивала ручками, хмурила или приподнимала бровки…
- Дядь Коль, а у миня день лождения челез, - загибает пальчики – три: - вот сколько дней!
- Так ты ж уже большая девочка совсем, Даш! И красавица-то какая, и умница. Поздравляю!
Глазки блестят, только что не подпрыгивает от удовольствия.
- Ух ты! Здорово! А - какие, тоже знаешь?
- Ага! Там зеёненький камусек внутли вставлен. Он маленький, а блести-и-и-т! Вот!
Девочка. Маленькая женщина. И, конечно, тоже хочет быть красивой…
Немного дальше по коридору, через три комнаты от Дашиной, жила с мамой
ещё одна девочка. Она была уже совсем большая, ходила в первый класс,
занималась спортивной гимнастикой, была худенькой, собранной и деловой.
- Привет, Наташа! Как дела?
- Спасибо, дядя Коля. Всё нормально.
И лёгкой походкой – дальше по длиннющему обшарпанному коридору навстречу бьющему из мутного окна солнечному свету.
Однажды днём, когда Наташа была в школе, я увидел Дашу, катящую по
этому нашему коридору игрушечную коляску с куклой. Девочка была очень
серьёзной. Она не играла, она – заботилась.
- Дашуня! Это кто у тебя там?
- Тише, дядь Коль!, - палец к губам: - Она спит. Дочка моя, Катя.
Я несколько раз в течение часа проходил через коридор на кухню. Ставил
чайник, жарил яичницу. А Даша всё гуляла с коляской. Медленно,
осторожно, важно.
А вечером был плачь. Рёв. Это Наташа отбирала у Даши свою коляску.
Выкинув на пол несчастную тряпочную куклу, Наташа толкала и тянула
коляску в сторону своей комнаты. Даша бежала следом вся в слезах,
пыталась ухватиться то за ручку коляски, то за Наташино платье.
Знаете, как горько и безутешно иногда рыдают дети? Кажется, что это всё, конец, что счастья в жизни уже никогда не будет…
- Коля-а-сик! Коля-а-сик!, - только это слово и пробивалось сквозь сжатое всхлипами горлышко.
Конечно, я кинулся следом:
- Наташка! Да дай ты поиграть ребёнку, что тебе, жалко, что-ли?
Остановка. Поворот в мою сторону. (Даша повисает на ручке коляски). Холодный, жёсткий взгляд:
- Это моя игрушка! Моя вещь!
Даша отлетает в сторону, падает, встаёт и бежит следом:
- Коля-а-сик!
Всё. Коляска засунута в комнату, дверь заперта изнутри на замок.
Весь вечер из-за соседней двери слышны всхлипы и тоненький жалкий голосок, что-то объясняющий маме.
К своему удивлению, на следующий день я опять встретил Дашу с коляской и «дочкой» Катей.
Так же серьёзно и чинно она двигалась по рваному линолеуму, старательно объезжая «ямки».
Мне она ничего не сказала, я тоже промолчал. Наверное, она обиделась на
меня за вчерашнее. За то, что я не смог защитить её и «дочку».
Позже я узнал, что у Наташи с мамой тоже был серьёзный разговор. Нет,
Наташа не плакала – спорт закаляет характер, но и не отступала без боя.
Договорились на том, что, когда Наташи нет дома, коляска остаётся в
коридоре. И если Даша захочет, то пусть берёт. Но только чтобы Наташа
этого безобразия не видела.
Даша продолжала «гулять». Она начинала с восьми утра. Бежала по
коридору, неся Катю подмышкой и топоча своими пухленькими ножками,
укладывала «дочку», и уже аккуратно и осторожно возила её взад и вперёд
от окна до окна.
В час дня коляска уже стояла на месте, под дверьми Наташиной комнаты.
Иногда, во время Наташиных тренировок, удавалось погулять и вечером.
Не помню уже, сколько времени это продолжалось. Месяца два.
Потом как-то всё кончилось само собой, и коляска всё чаще оставалась стоять в коридоре.
А через некоторое время мы разъехались из общаги. Кто куда.
Даша выросла теперь. Она стала высокой красивой девушкой. Только щёчки у неё такие же пухлые и глаза такие же голубые.
Она живёт в нашем городе, но уже не помнит меня.
Наташа живёт и работает в Питере. Говорят, у неё успешный бизнес.
Как-то она приезжала к маме и мы случайно встретились на улице: