Колеса поезда стучали ритмично и расслабляющее. За окном, ускоряя ход, проплывали улицы родного города, и, глядя на них из окна вагона, а не из привычного автомобиля, Володька почувствовал прилив ностальгии по прошлому, по тем годам, когда он не смел мечтать не то что о престижной и дорогой иномарке, а хотя бы о приличном выкидыше отечественного «АвтоВАЗа».

-Пройдите, пожалуйста, на свое место. – послышался за спиной мелодичный голос. Он обернулся и увидел перед собой миловидную проводницу, с которой он уже успел перекинуться парой фривольных фраз.

-Ладно-ладно, - улыбнулся он в ответ, и подхватив сумку, отправился на поиски своего законно приобретенного места согласно купленному билету. В купейном проходе уже сидели его будущие попутчики – мужчина средних лет, весьма смахивающий на профессора университета, тетка с огромным баулом, и тщедушного вида мужичок, возраст которого определить было невозможно, разве что с уверенностью определить, что из школьного возраста он вышел еще до приснопамятной перестройки.

-Здорово, орлы! – жизнерадостно поприветствовал их Володька и уверенно расположился возле окна, несколько бесцеремонно отодвинув вышеупомянутого мужичка.

-Здравствуйте, - вежливо отозвался профессор. Тетка промолчала и только сильнее прижала к себе баул. Володька мысленно улыбнулся.

-Ну что, будем знакомиться? Владимир.

-Виталий Андреевич,- хорошо поставленным голосом произнес профессор и протянул руку.

-Очень приятно.

-Санек, - пискнул мужичок и тоже протянул руку. Володька широко ухмыльнулся и снисходительно потряс лапку мужичку в своей руке.

-Привет, Санек!

И только тетка недовольно поджала губы и ничего не сказала. «Ну и черт с тобой», подумал Володька, «Не помрем».

            Началась привычная послепосадочная суета – сбор билетов, выдача белья, первые хлопки дверей тамбура…Все было как и прежде, словно и не было этих шальных 15-20 лет. В некоторой степени вызывало умиление, и, вместе с тем, где-то внизу мелькнула легкая тень раздражения. Володька нахмурился, пытаясь понять, что же было не так и не смог. Досадливо выругавшись вполголоса, он решил снять сумбур ощущений верным и испытанным средством.

-Ну что, народы, не пора ли нам…? – произнес он нарочито бодрым голосом и подмигнул. Профессор вежливо кивнул, а мужичок суетливо потер ладони и судорожно сглотнул.

-Хорошо бы, - проблеял он и снова потер ладони.

Не дожидаясь дальнейшей реакции, Володька придвинул к себе баул и стал выгружать на столик ее содержимое, которое, надо сказать, порадовало бы глаз и вкус не только любителя выпить и закусить, а и средней руки гурмана – копченая грудинка, маринованные огурчики, консервированные грибы, колбаса, сыр, маслины, и наконец, литровая бутылка хорошей импортной водки. При виде всего этого профессор слегка поднял брови и задумчиво покачал головой, а мужичок украдкой вздохнул, тайно завидуя. Володька уверенно расчищал жизненное пространство, ловко расставляя продуктовый запас и нехитрые предметы сервировки. Вскоре стол представлял радующую глаз картину. Закончив, Володько полюбовался искусно выложенным натюрмортом и барственным жестом пригласил всех к столику:

-Прошу, друзья мои. Вкусим же радостей мирских

            Как водится, первый тост полетел за знакомство, затем выпили за удачную дорогу, потом за каждого по отдельности и за всех оптом, потом еще за что-то, пока бутыль не опустела. Мужичок, сожалеюще и печально смотревший на пустую бутыль, выглядел настолько комично, что Володько не мог не рассмеяться. На что мужик обиженно надулся.

-Ладно, Санек, не журись. Сейчас мы твою тоску-печаль вмиг излечим.

И на столе появилась вторая бутыль с очередным импортным пойлом коричневого цвета, выглядевшая столь же импозантно, как и опустевшая первая емкость. Все повеселели, за исключением тетки, которой, похоже, не нравилось абсолютно ничего в этой жизни. На что Володьке, по большому счету, было абсолютно наплевать.

Время летело незаметно, и как-то само собой получилось, что за столиком их было уже не трое, а человек пять-шесть, поскольку на заманчивые звуки заглянули соседи из ближнего прохода, да так и остались посидеть по приглашению радушного хозяина. По мере понижения уровня жидкости в емкостях со спиртным, разговор все больше превращался в обычное застолье, когда все говорят, рассказывая все, но при этом почти никого не слушая. Идиллия лопнула лишь тогда, когда мужичок, распинавшийся в своих бедах, ляпнул о том, что Ельцин сволочь. В купе моментально повисла тишина.

-Что ты сказал? – мягко, но одновременно с угрозой сказал Володька.

-То что слышал, то и сказал. – ответил не в меру расхрабрившийся мужичок.

-Слушай ты! Да ты хоть знаешь, сколько он для братвы сделал, а? Да ему памятник надо поставить в каждом городе! Так что заткнись и не вякай.

-Не вякай…-Ишь как заговорил, -продолжало нести мужичка. –Все развалил, сука, все испохабил…

-Короче, братан, или ты захлопнешься или пеняй на себя, ответишь по понятиям, как понимающий. Понял?

При этих словах профессор испуганно подергал мужичка за рукав, но тот и не думал униматься и снова что-то пробормотал про Ельцина, его семью и Чубайса. И тогда Володька не выдержав, врезал ему как следует и схватив мужичка второй рукой за ворот рубахи, с чувством глубокого удовлетворения сунул своего оппонента лицом в недоеденный салат. После чего брезгливо и безо всяких усилий вышвырнул из-за стола.

-Смотри у меня, зараза, в натуре пришибу, если еще что-то подобное протявкаешь!

Мужик поскуливая от бессильной злости и обиды примостился на боковом сиденье и тоскливо уставился в окно. В проходе повисла липкая и гнетущая тишина. Профессор что-то пробормотал и опустил глаза. И только Володька, словно ничего не замечая, весело рассмеялся:

-Не робей, народ! Давайте-ка еще по стопарю, за здравие нашего благодетеля!

-Извините, - с явно видимым усилием сказал профессор, - но мне надо поработать над своей статьей. Вы уж как-нибудь один…

-Ну а вы че   сидите как на похоронах? – повернулся Володька к остальным. Но те что-то извиняющее лопоча неловко выбрались из-за стола и разошлись по своим местам.

-Ну и черт с вами! – зло выдохнул Володька, плеснул себе в стакан водки и шумно выпил.

«Быдло! Натуральное быдло!» подумал он. «Дернул меня черт ностальгии хапнуть. Вот тебе и ностальгия»

Он уставился в окно, где за стеклом уже синела приближающаяся ночь, а в небе загорались первые звезды, равнодушные ко всему на земле…